Поиск по сайту

Памятные даты:

Наши сайты:

Прогноз погоды:

КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКИЙ МОНАСТЫРЬ ПОСЛЕ ЗАКРЫТИЯ В 1924

По материалам сайта.

Публикация в газете "Новая жизнь" вып. 46, вып. 47, вып. 48.

олитика правящей партии по отношению к Церкви была определена В.И. Лениным: «Мы должны бороться с религией. Это – азбука всего материализма, и, следовательно, марксизма» (Полн.собр.соч.Т.17.С.418). Тысячи священнослужителей и мирян были расстреляны, храмы и монастыри закрыты или разрушены, мощи святых вскрыты и осквернены, культурно-исторические ценности, веками копившиеся в Церкви, расхищены.

В 1922 г. большевики развернули кампанию по изъятию церковных ценностей под предлогом борьбы с массовым голодом в Поволжье и других регионах. В 1921-1922 гг. в России разразился страшный голод, охвативший 35 губерний (Поволжье, Южную Украину, Крым, Башкирию, Казахстан, частично Приуралье и Западную Сибирь). По разным оценкам, от голода в нашей стране погибло 5-6 миллионов человек. Голод стал удобным поводом для массированной атаки властей на Православную Церковь.

23 февраля 1922 г. был опубликован декрет, в котором высший орган законодательной власти Советской России – Президиум ВЦИК постановил местным Советам «…изъять из церковных имуществ… все драгоценные предметы из золота, серебра и камней… и передать в органы Народного Комиссариата Финансов для помощи голодающим». На деле же речь шла об изъятии всех ценностей безо всякого разбора.

Для спасения голодающих советское руководство в церковных ценностях не нуждалось. В России имелось зерно, которое отправляли на экспорт во время голода. В руках большевиков находилась часть золотого запаса России и богатства, конфискованные ВЧК-ГПУ, которые растрачивались на нужды "мировой революции". Главная цель кампании была богоборческая – разгромить Церковь. Автором плана ограбления Церкви "для помощи голодающим" был Л.Д. Троцкий (Бронштейн). В этом вопросе они с Лениным являлись единомышленниками. В секретном письме членам Политбюро от 19 марта 1922 г. Ленин с предельным цинизмом изложил свой план жестокой расправы с Церковью: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем, и потому должны, провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».

Известны слова жены Троцкого, руководителя Главмузея Н.И. Троцкой, сказанные И.Э. Грабарю: «У Вас нет ничего, кроме бумажек, а Вы думаете, что они нужны в Генуе. Нужно создать новый революционный фонд, так как только золотом мы сможем добиться признания нашей власти». Большевики возлагали большие надежды на Генуэзскую международную конференцию по экономическим и финансовым вопросам в 1922 г., желая получить дипломатическое признание, которого РСФСР тогда ещё не имела. И Запад пошел навстречу новой власти в России. 1 февраля 1924 г. Англия, крайне заинтересованная в торговле с Россией, первой официально признала Советское государство. Как "остроумно" выразился английский премьер-министр Ллойд-Джордж: "Торговать можно и с людоедами".

Уже первые декреты советской власти нанесли сокрушительный удар по Церкви, подрывая ее экономические основы и лишая юридических и политических прав. Принятый на второй день советской власти "Декрет о земле" провозглашал национализацию всех монастырских и церковных земель «со всем их живым и мёртвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями».

Знаменитый ленинский декрет от 23 января 1918 г. "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" устанавливал светский характер государственной власти и решительно провозглашал принцип полного лишения религиозных организаций любой собственности: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют».

В апреле 1918 г. появилось разъяснение VIII "ликвидационного" отдела Народного комиссариата юстиции (НКЮ): так как имущество монастырей переходит в ведение советов, сами монастыри должны быть ликвидированы. Действующие церкви и монастыри, как подчеркивал Троцкий, – это особая задача, более политическая, чем финансовая.

Перед революцией в России было 55 173 православных церквей и 1253 монастыря. Уже в 1917 г. сразу закрылись 94 церкви и 26 монастырей, к концу 1921 г. – 722 монастыря. В 1922 г. было убито не менее 15 тысяч представителей духовенства, монашества и привлеченных по "церковным делам" мирян.

30 августа 1918 г. НКЮ разработал инструкцию о порядке проведения в жизнь Декрета "Об отделении церкви от государства и школы от церкви", в которой в частности определялась: «Имущества, которые находились в ведении ведомства православного вероисповедания, … переходят в непосредственное заведывание местных Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов». Все движимое и недвижимое имущество, капиталы, производства всех религиозных обществ передавалось на баланс местных Советов.

Согласно Циркуляру НКЮ от 3 января 1919 г. Совдепам предписывалось рационально использовать монастырские корпуса, устраивая в них музеи, квартиры, ясли, школы, исправительные дома, учреждения социального обеспечения и здравоохранения. Этими документами советской власти были заложены основы для развертывания атеистической пропаганды и атеистического воспитания. Перед новой властью стояла глобальная задача: уничтожить оплот русской морали, традиций и систем ценностей – Православную Церковь, а для этого закрытые церкви и монастыри необходимо было наполнить новым содержанием.

Экспроприации, сопровождаемые расстрелами духовенства и мирян, быстро вышли за пределы столиц. Не избежали разорения монастыри и церкви Белозерья. В 1918 г. были казнены предстоятели самых известных обителей – епископ Кирилло-Белозерского монастыря Варсонофий (Лебедев), игуменья Ферапонтова монастыря Серафима (Сулимова), в 1937 г. – игуменья Горицкого монастыря Зосима (Рыбакова).

Имущество Кирилло-Белозерского монастыря национализировали в 1919 г., монашеская община лишь пользовалась им в соответствии с соглашением от 13 июня 1919 г. Когда было решено ликвидировать монастырь, то в Кириллов в сентябре-октябре 1924 г. прислали Комиссию по проверке ценностей, которая приписала монахам ряд "хищений". Это стало одним из поводов для расторжения договора с монашеской общиной. Решение о закрытии монастыря было утверждено президиумом Череповецкого губисполкома 17 декабря 1924 г. После закрытия монастыря его помещения были переданы местному Совдепу, который в соответствии с Циркуляром от 3 января 1919 г., активно использовал их для самых разных хозяйственных нужд.

Так, в довоенный период на территории монастыря находились советские учреждения, квартиры, хранилища зерна, соли, дров, сена. Дрова привозили на баржах и складывали вдоль наружных стен с южной и западной стороны – это были 2-6-метровые бревна, которые называли "кострами". По распоряжению Кирилловского райисполкома территория монастыря с лета 1931 г. стала районным сенозаготовительным пунктом. Сено складывалось в башнях и у стен, к которым были пристроены специальные навесы для хранения. В 1932 г. в подклетах древних архитектурных зданий помещались тысячи голов скота, так как в монастыре устроили пункт скотозаготовок, который был выведен оттуда лишь в 1950 г. Арочными скотными дворами была занята охранная зона на берегу Сиверского озера между Глухой и и Кузнечной башнями до 60-х гг. 20 в.

В 1918 г. в бывших Архимандритских кельях разместился детский дом, директором которого назначили Изосимова Максима Нестеровича родом из Печенгской волости Вологодской губернии. Его дочь, Зинаида Максимовна вспоминала, что отцу было приказано очистить помещение от всего, что было связано с религией, в том числе уничтожить росписи парадного вестибюля, но у отца не поднялась на это рука. Он решил спасти росписи, зашив стены досками и заштукатурив. Семья жила в Кириллове до 1932 г. Каким-то образом власти узнали о том, что распоряжение об уничтожении росписи не выполнено. Изосимов М.Н. был уволен без права работать учителем. Ночью сев на пароход, он тайно уехал в Москву, затем в Севастополь, куда впоследствии перевез семью.

Летом 1932 г. в монастыре побывала комиссия с целью подбора помещений для устройства 100 "дефективных детей и подростков". Фактически речь шла о создании колонии, что, несомненно, привело бы к поджогам, кражам, разрушению памятников, как это произошло в Спасо-Каменном монастыре на Кубенском озере. К счастью, на территории монастыря в 1936 г. открыли все-таки не колонию, а Школу глухонемых детей, которая находилась там 51 год (с 1936 по 1987) и занимала бо́льшую часть монастырских построек и земли. В школе-интернате обучалось около 100 детей. Педагогический коллектив состоял из 15 учителей, 10 воспитателей, а также нянечек и медиков.

Учебный корпус был в здании Архимандритских келий. На втором этаже находились учебные классы, учительская, кабинет директора, бухгалтерия, швейная мастерская. На первом – раздевалка, пионерская комната, кухня, столовая, "кипятилка" (кипятили воду). В январе 1982 г. Архимандритский корпус пострадал от пожара, который начался в столовой из-за неисправной электропроводки. Сгорели деревянные конструкции перекрытий, столярные заполнения проемов, лестница и штукатурная отделка интерьеров. Реставрация здания, начавшаяся в 1985 г., завершилась в 1998 г.

В келейном корпусе "Духовное училище" (у южной крепостной стены) 17 в. находились спальные комнаты детей. Взрослые мальчики жили в караульных кельях справа от входа Казанской башни.

Интернат имел обширное хозяйство. В школе работали швейная, столярная и сапожная мастерские, имелся большой приусадебный участок на территории крепости Новый город (после школы этими огородами пользовались сотрудники музея, в 2016 г. музей установил на этом месте стационарную театральную сцену). За стенами монастыря с юго-западной стороны на огородах выращивали капусту. Урожай, собираемый с огородов, хранился в Казенной палате 16-17 вв., в помещениях в стене так называемого "тюремного" двора и Нового города за Косой башней. В подклете Введенской церкви и Трапезной палаты 16 в. устроили ледник, где хранили капусту. В Поварне 16 в. был скотный двор, где держали лошадей, коров и свиней.В Уксусной келье 17 в. на берегу озера размещалась прачечная.

С 1 сентября 1988 г. "Школу-интернат глухих детей" перевели в Череповец.

Кирилловские городские власти планировали во Введенской церкви и Трапезной палате устроить клуб с пристройкой кинобудки, шатровую церковь Евфимия Великого 17 в. предлагалось приспособить под пионерский клуб и детскую площадку.

В келейном корпусе "Архив" до войны размещалась колхозная школа для бухгалтеров и счетоводов, детский сад №5. В 1966 г. в одном из помещений Казенной палаты устроили планетарий, просуществовавший там около четырех лет. На втором ярусе церкви Преображения находился районный архив, в подклете – мучной склад Райпотребсоюза. Эта же организация арендовала под склады все монастырские башни. В пристройке у Белозерской башни была городская баня.

Келейные корпуса "Братский" и "Священнический" 17 в. городские власти использовали под квартиры для горожан. Жилые помещения находились также в комнатах Домика келаря на первом этаже, в пристройке слева от Косой башни, и даже под Казанской башней, там, где сейчас касса музея, напротив было служебное помещение для сторожей. По старой нумерации квартир на территории монастыря проживало более 40 семей. У жильцов монастыря и горожан Кириллова на территории Нового города были огороды, где они сажали картошку, огурцы, помидоры, капусту и даже пшеницу. До сих пор на участке земли между Казанской, Вологодской башнями и стеной Ивановского монастыря видны осевшие и заросшие травой холмики грядок. Между церковью Преображения и "Духовным училищем" тоже были грядки, на которых выращивали капусту. В помещениях в стене крепости жильцы держали коров.

Во время Великой Отечественной войны с декабря 1941 г. на территории монастыря размещались мастерские по ремонту самолетных двигателей. Самолеты ремонтировали в большом зале Трапезной палаты 16 в. Техники воинской авиачасти жили в общежитии в келейном корпусе "Архив". Самолеты привозили на баржах к церкви Преображения на Водяных воротах. По настилу их закатывали в Трапезную палату, у которой с западной стороны была разобрана стена. Отремонтированные самолеты также на баржах увозили на фронт. Сиверское озеро, на берегу которого стоит монастырь, входит в Северо-Двинскую водную систему (канал герцога Вюртембергского), которая в районе деревни Топорня в 12 км от Кириллова соединяется с Волго-Балтом (Мариинской системой). По водным магистралям, проходящим по территории Кирилловского района, можно было попасть в Балтийское, Каспийское и Белое моря.

По воспоминаниям старожилов, в келейных корпусах монастыря временно жили люди, эвакуированные из Ленинграда и Воронежа. Летом они лежали на траве с раздутыми животами, их лечением занимался медперсонал. Больных людей подкармливали местные жители тем, что выращивали на огородах в стенах монастыря. В не сохранившемся двухэтажном деревянном здании бывшей школы, где позднее находилось Профессиональное училище №59, во время войны был госпиталь.

Вскоре после войны – 1 января 1949 г. в Кириллове открыли Областную трехгодичную культурно-просветительную школу, в которой обучалось 90 человек. Школа готовила заведующих сельскими клубами, избами-читальнями, а также работников Домов культуры. С 1961 г. школу переименовали в Вологодское областное культурно-просветительное училище (КПУ). Учебные корпуса училища располагались в городе. На территории монастыря были общежития для учащихся: в караульне слева от ворот Казанской башни – спальные комнаты мальчиков, в корпусе "Архив" – девочек. Учителя жили в корпусе "Братских келий".

В послевоенное время на территории монастыря проживало более 200 человек – это был "город в городе".

В начале 1950-х гг. здание "Братских келий" сильно выгорело. Пожар полыхал неделю, его не могли потушить, так как к зданию примыкал дровяной склад музея. В 1997 г. накануне открытия мужского Кирилло-Белозерского монастыря Русской Православной Церкви общежитие КПУ перевели в город, передав монахам келейный корпус "Архив".

Музей был одной из многочисленных организаций на территории бывшего монастыря и первоначально помещался в келье на первом этаже Священнического корпуса (нынешний кабинет директора). В этом же корпусе жили сотрудники музея, которых в штатном расписании было очень мало. Например, в 1932 г. в музее числилось всего 6 работников: директор, научный сотрудник и 4 сторожа (два в Кириллове и по одному в Ферапонтове и Горицах). Под музейные экспозиции использовались церкви Введения с Трапезной палатой и преподобного Кирилла Белозерского. Остальные церкви пустовали.

Датой рождения музея на территории монастыря принято считать 19 декабря 1924 г., когда была закончена опись монастырского имущества, имеющего музейное значение. Кирилло-Белозерскому музею в "наследство" от монастыря досталось всего 395 экспонатов. Самые ценные иконы, произведения лицевого шитья и прикладного искусства, рукописи были вывезены в Русский музей в Петрограде, Третьяковскую галерею в Москве, много церковной утвари и тканей отобрал для Череповецкого музея его директор К.Н. Морозов.

К середине 17 в. в монастыре было построено одиннадцать церквей, которые имели семнадцать престолов, а значит такое же количество иконостасов. Кроме того, иконы украшали стены и столбы храмов, находилось в хозяйственных службах, больницах, монашеских кельях и в ризнице на раздачу. Многие иконы и шитые пелены имели роскошное убранство: серебряные и позолоченные оклады с венцами и цатами, дробницами, драгоценными камнями, эмалью и жемчугом. Бо́льшая часть этого богатства исчезла. Изделия из золота и серебра, драгоценные камни отправляли в фонд голодающих Поволжья. Ткани и облачения из золотой и серебряной парчи, подлежащие изъятию, измерялись в килограммах. Многие древние произведения прикладного искусства, веками сберегавшиеся в монастырской ризнице, остались для истории лишь в зарисовках художников и в Описании древностей архимандрита Варлаама (1859 г.).

В 1924 г. было разобрано и увезено серебряное позолоченное убранство раки над захоронением Кирилла Белозерского, изготовленное в 1643 г. по заказу боярина Федора Ивановича Шереметева. Долгое время рака святого считалась утраченной. Затем серебряная крышка превосходной скульптурной чеканки с изображением святого во весь рост в одеждах схимника, выполненная мастерами Серебряной палаты Московского Кремля, была обнаружена в фондах Музеев Московского Кремля. Крышка раки Кирилла Белозерского относится к числу очень редких памятников декоративно-прикладного искусства. Подобных в России сохранилось только три. Крышка раки оказалась сломанной пополам по линии ног, по линии рук изображение было сильно помято. Там же хранилось 26 деталей "убора на раку": серебряные, золоченые, с чеканным травным орнаментом полосы фона изображения и полей рамы, весом более 18 кг, и четыре больших овальных выпуклых клейм с чеканным текстом жития. Остальные детали убранства отсутствуют: это большие медные золоченые клейма с чеканными сценами жития, чеканные и басменные пилястры с боковых сторон раки, круглые литые дробницы с полей, дробница с изображением "Троицы" в центре верхнего поля раки и обрамляющие бортики с чеканными трилистниками. В настоящее время крышка раки преподобного Кирилла Белозерского отреставрирована и экспонируется в Оружейной палате Московского Кремля.

В августе 1932 г. были списаны иконы из иконостаса Введенской церкви и «часть другого имущества Кирилло-Белозерского, Ферапонтова и Горицкого монастырей». В 1935 г. уполномоченный Главмузея Леонов посоветовал «ликвидировать ввиду имеющихся аналогичных» иконостасы церквей Архангела Гавриила и Преподобного Сергия Радонежского, детали резных иконостасов из Нило-Сорской пустыни и кафедрального Казанского собора в Кириллове, хранившиеся в Кирилловском музее. В 1938 г. по указанию властей были подготовлены списки на ликвидацию около 1000 икон. Большинство памятников удалось сохранить, благодаря тому, что их включили в антикварно-обменный фонд. Начавшаяся в 1941 г. война помешала уничтожению и распродаже икон, часть которых вернулась в фонды музея. С середины 1930-х гг. в Кириллов, где размещался Госфонд, свозили иконы, предметы храмового убранства из окрестных церквей и монастырей. Но не все из них попадали в музей, многие подлежали продаже, обмену или уничтожению. Процесс расхищения и уничтожения музейных экспонатов шел фактически до 1956 г.

В музее сохранились разрозненные иконостасы Успенского собора 1497 г., церквей Иоанна Лествичника и Преображения 16 в., Епифания Кипрского 17 в., поздние иконостасы церкви преподобного Кирилла и святого князя Владимира. Как пишет архитектор Т.Н. Кудрявцева, музейные реконструкции иконостасов церквей Иоанна Лествичника и Преображения далеки от оригиналов и «представляют нам своего рода скелеты их, лишенные всего исторического убранства», в иконостасе Успенского собора на месте икон стоят фотокопии.

Знаменитая библиотека Кирилло-Белозерского монастыря, которая была важнейшим книжным центром средневековой Руси и славилась богатым собранием древних рукописей и печатных изданий, также не осталась на месте. Уже в 17-19 вв. книги из нее нередко запрашивали в Москву, Новгород, Санкт-Петербург, Киев. В 1918 г. ценнейшая коллекция монастырских рукописей была передана из Санкт-Петербургской Духовной Академии в Государственную Публичную библиотеку (ныне Российскую Национальную библиотеку – РНБ), которая еще не раз пополнялась кирилловскими книгами, вывозимыми из музея в 1950-1960-х гг.

В 1923 г. в Русский музей передали восемь рукописей начала 15 в., украшенных миниатюрами и орнаментами. В 1924 г. в Госфонд были изъяты Евангелия в богатых серебряных позолоченных окладах как "немузейное имущество". Акты на списание книг составлялись и позднее. В июне 1933 г. значительная часть архива Кирилло-Белозерского монастыря была отправлена в Ленинград инспектором Ленинградского областного архивного управления Б.М. Сосновым. Здесь счет велся уже не по листам и рукописям, а на вес – "53 ящика архивных рукописных материалов" общим весом 4551 кг.

В 1931-1932 гг. были утрачены кирилловские колокола с гармонично подобранными звонами, среди которых наиболее известным был колокол, получивший имя "Мотора". В начале 1730-х годов на монастырской колокольне находилось шестнадцать колоколов: три тяжелых, тринадцать средних и малых. Самый большой, почти 20-тонный колокол "Мотора", ставший украшением знаменитой северной обители, был отлит московским мастером Иваном Гавриловым в 1755 г. По свидетельству современников, его мощный голос служил красивой основой монастырского колокольного звона. В январе 1932 г. он, наряду с другими, был разбит и отправлен в переплавку.

Заготовкой колокольной бронзы занималось Акционерное Общество Рудметаллторг, в состав учредителей которого входил Наркомат внешней торговли и несколько металлургических трестов. Общество имело монопольное право заготовки лома и отходов цветных металлов и поставки лома на экспорт, что было выгодным рентабельным бизнесом. Львиная доля поставок уходила в Западную Европу, где особенно ценились колокольная бронза, мельхиор, морская латунь, никель.

Целью представителей Рудметаллторга было выявление "предметов немузейного характера". Из всего набора колоколов Кирилло-Белозерского монастыря было решено сохранить только "Мотору" (уничтоженного через год) и два колокола иностранной работы 17 в. Колокола русских мастеров-литейщиков из Ярославля, Вологды, Белозерска члены комиссии приговорили к переплавке. Из архивных документов музея известно, что Рудметаллторг получил 31 298 кг колокольной бронзы и 2 855 кг железа (колокольные языки) в Кириллове, 4 998 кг бронзы и 550 кг железа в Горицах.

Не всегда церковные колокола уничтожались. «Наиболее целесообразным выходом для ликвидации у нас уникальных колоколов, является вывоз их за границу и продажа их там наравне с другими предметами роскоши», – писал идеолог атеизма П.В. Гидулянов. Так, колокола Данилова монастыря оказались в Гарвардском университете США, колокола Сретенского монастыря были проданы в Англию. Огромное количество колоколов ушло в частные коллекции, было передано в московские театры: Большой, Станиславского и Немировича-Данченко, МХАТ. На закате советского строя, в конце 1980-х гг. администрации театров стали добровольно возвращать свои колокола в действующие храмы и монастыри.

Вообще продажа изъятых церковных ценностей за границу, о которой пишет Гидулянов, была организована с размахом. Эту кампанию возглавил Троцкий, которого 12 ноября 1921 г. Совнарком назначил председателем Особой Комиссии "по учету, изъятию и сосредоточению ценностей". Одновременно действовала и Особая комиссия по реализации изъятых ценностей, в ней участвовали Троцкий, Красин, Фрумкин, Литвинов, Шейман, Туманов – люди, связанные с внешней политикой страны. Они обсуждали проблемы создания "синдиката" для продажи конфискованного за рубежом. 10 марта 1922 г. нарком внешней торговли Л.Б. Красин представил Ленину подробную докладную записку с обоснованием необходимости создания синдиката "по реализации изъятых ценностей", на которую Ленин наложил положительную резолюцию.

Для Троцкого подобные операции стали "семейным" делом. Его родная сестра Ольга, жена Каменева, работала в "Помголе" (Государственный комитет помощи голодающим), руководила ВОКС – обществом культурной связи с заграницей, жена Н.И. Троцкая получила пост заведующей Главмузея, и за границу сбывались за бесценок произведения искусства, старинные иконы. Дядя Троцкого, банкир-миллионер Абрам Животовский, вместе с "большевицким банкиром", главой стокгольмского "Ниа Банкена" Улофом Ашбергом и британским разведчиком Сиднеем Рейли (Розенблюмом) занимались реализацией награбленных ценностей из Стокгольма. Банкир Улоф Ашберг был известен как участник крупных финансовых махинаций и собиратель древнерусских икон, коллекцию которых он впоследствии вывез из Советского Союза при посредничестве наркома внешней торговли Л.Б. Красина и по специальному разрешению А.В. Луначарского. Стены в шведском доме Ашберга были завешаны иконами. Их перепродавали музеям, частным коллекционерам, антикварам. В 1933 и 1952 гг. Ашберг передал 275 икон Национальному музею Стокгольма, где сейчас хранится одна из лучших в Европе коллекций русских икон 13-18 вв.

Современный американский историк Р. Спенс пришел к выводу: «Мы можем сказать, что русская революция сопровождалась самым грандиозным хищением в истории. Миллионы и миллионы долларов в золоте и других ценностях исчезли. Другие деньги и средства были тайно перемещены из одних мест в другие».

С первых лет существования деятельность музея находилась под жестким контролем со стороны партийных и советских органов. Для начала был закрыт и опечатан архив вместе с монастырской библиотекой, то есть доступ к изучению подлинных документов.

1-5 декабря 1930 г. в Москве состоялся Первый Музейный съезд, в котором приняли участие нарком просвещения РСФСР А.С. Бубнов, замнаркома просвещения Н.К. Крупская. В докладе А.С. Бубнова была сформулирована основная задача – «поставить музеи на службу социалистическому строительству и превратить в инструмент культурной революции». Музеи в закрытых монастырях создавались в качестве идеологического противовеса православной вере и Церкви, по сути, они остались такими же до сих пор.

Антирелигиозное направление стало главным в работе Кирилло-Белозерского музея. Первая экспозиция открылась 14 июля 1929 г. в церкви Введения и Трапезной палате. Ее целью было очернить уничтоженный монастырь в таких разделах, как "Колонизация края и роль в ней монастыря", "Монастырь как социально-экономический фактор", "Монастырь – тюрьма". Работали также временные выставки "Эксплуататорская и контрреволюционная роль Кирилло-Белозерского монастыря", "Кому нужна религия и почему она враждебна простому народу" и другие. В 1931 г. в связи с ужесточением идеологических установок в экспозиции уже существовал Антирелигиозный музей.

Местные советские партийные чиновники активно вмешивались в музейную жизнь. Сотрудники, строившие выставки, находились под жестким контролем чрезвычайной тройки, в которую входили представители райкома ВКП(б) и президиума райсовета с особыми полномочиями. Под их давлением в районной газете "Ленинское знамя" периодически появлялись статьи, содержащие резкую критику. Например, в январском номере 1938 г. автор статьи "За монастырской стеной" обвинил руководство и сотрудников (О.П. Бояр, К.В. Борисов, Н.Н. Забек, И.Ф. Фрейберг) в формальном отношении к созданию антирелигиозной выставки, в политической близорукости и требовал «проверить аппарат музея, очистить его от проходимцев и врагов народа». Последовавшая за публикацией в прессе проверка привела к отстранению директора от должности и его судебному преследованию. Подвергся репрессиям и сотрудник И.Ф. Фрейберг. Музейщикам в вину вменялось то, что они не занимались пропагандистской деятельностью, а "сосредоточили основное внимание на памятниках".

В 1934 г. во Введенской церкви построили новую историческую выставку, на которой монастырь был представлен как крупный землевладелец, крепость и тюрьма. Выставка по замыслу устроителей должна была раскрыть "реакционную сущность монастыря-феодала". В 1936 г. концепцию решили "углубить". Как писал в районной газете ее автор А.Ф. Степин, обновленная выставка «показывает монастырь как один из очагов темноты и невежества в отсталой царской России, вскрывает темные стороны быта монахов». В 1937 г. на Кирилловском призывном пункте была организована "антирелигиозная выставка из материалов истории монастыря и крепости".

В том же году приступили к строительству отдела природы в церкви преподобного Кирилла Белозерского (существовал также в 1950-1960-е гг.). Над захоронением основателя монастыря было установлено чучело лося. Местные старушки, знавшие, где похоронен святой, приходили в церковь, крестились и кланялись этому месту, вызывая недоумение у людей младшего поколения. В 1938 г. под давлением местных властей в Кирилловской церкви была создана новая антирелигиозная выставка. По роковому совпадению день памяти преподобного Кирилла Белозерского 22 июня пришелся на начало Великой Отечественной войны. В годы тяжелых испытаний для России отношение советской власти к Церкви изменилось. В октябре 1943 г. антирелигиозный отдел был закрыт, как "несоответствующий моменту". На его месте восстановили часть основной экспозиции под названием "История края и Кирилло-Белозерского монастыря на фоне общей истории СССР".

После войны всё вновь "вернулось на круги своя". В начале 1960-х гг. для того, чтобы охватить атеистической пропагандой сельских жителей, был создан передвижной музей, названный "Клуб атеиста на колёсах". В 1967 г. в год 50-летия октябрьской революции Кирилловский музей обязали создать к юбилею экспозицию по советской истории и вновь непременно в церкви преподобного Кирилла. Эта, периодически обновляемая экспозиция, продержалась в храме до самой "перестройки" и была разобрана в 1991 г.

В период "перестройки" советская власть пошла на пересмотр отношений с Церковью. В России началось возрождение церковной жизни. Русской Православной Церкви стали повсеместно возвращать отнятые у нее и разоренные храмы и обители. В 1997 г., когда праздновался 600-летний юбилей Кирилло-Белозерского монастыря, между музеем и Вологодским епархиальным управлением был подписан договор о передаче территории Малого Ивановского монастыря Русской Православной Церкви. Вновь в стенах древней обители, некогда бывшей центром духовной жизни Русского Севера, возобновилась монашеская жизнь и затеплилась молитва.

Е. Н. Тарасова, искусствовед

16.12.2016