История
Достопримечательности
Окрестности
Церкви округи
Фотогалерея
Сегодняшний день
Библиотека
Полезная информация
Форум
Гостевая книга
Карта сайта

Поиск по сайту

 

Памятные даты:

 

Праздники

Памятные даты

 

Наши сайты:


Подготовьте себя заранее к поездке в

Ферапонтово

http://www.ferapontov-monastyr.ru/
http://ferapontov-monastyr.ru/catalog/
http://www.ferapontovo-pilgrim.ru
http://www.ferapontovo-archive.ru
http://www.ferapontovo-foto.ru/
http://www.ferapontov.ru/
http://www.patriarch-nikon.ru/
http://www.tsipino.ru/
http://a-russian-troika.ru
http://a-hippotherapy.ru

Прогноз погоды:


Ферапонтово >>>


Яндекс.Погода


На главную Карта сайта Написать письмо

На главную Библиотека Литературная страничка. ФЕРАПОНТОВО Ферапонтовские посиделки. Е. Стрельникова, 2000 г. По линеечке

ПО ЛИНЕЕЧКЕ


По линеечке



Никто во всем мире не верит с такой готовностью сказкам о самих себе, как русский человек. Он очень любит о себе слушать всякие небылицы и поддакивать: уж и ленивые-то мы, и неумелые, а уж если возьмемся, то все наперекосяк. Вот ведь и церкви как строили? Стены кривые, окна разные, слева — больше, справа — меньше, все как-то не так, как за границей. И действительно, не так — не по линеечке, потому что русский человек красоту творит руками и представление о ней имеет свое, особенное, которое исходит от его природного понимания гармонии. Ведь и у бабочки на крылышках пятнышки хоть и симметричны, да неодинаковы. Так и у него под руками два горшка обязательно разными выходят. Не только горшки, но все, что окружает крестьянина: и печки, и грядки, и изгороди, и сами дома, а тем более — церкви.

В Ферапонтове стали дома строить в шеренгу только тогда, когда завелась ставка районного архитектора. Зато теперь архитектура наша стала самой что ни на есть типовой: стоят в начале села длинные брусовые бараки, до того скучные, что если смотреть на них с монастырского пригорка, просто тоска берет. Бросишь взгляд на озеро, потом на слободу вдоль берега с бугорками деревянных срубов, а, споткнувшись о белесые одинаковые строения, он бежит от них подальше — отдыхать на лесистых озерных островках.

В прошлом году тоже построили один такой барак. Тогда на строительстве приезжие молдаване работали. Как-то повелось теперь все со стороны приглашать работников, чуть не иностранцев готовы звать. Выходит, будто у своих уже и рук нет или им дела нет до своего же жилища. А может, свои не очень-то любят по линеечке строить? Словом, работали не свои, а сезонники. И получилось все строго в ряд, но один угол у дома рассыпался. Наши мужики только посмеялись, но строителей не прогнали. Хорошо, не успели въехать новоселы. Потом сообща починили ломаный угол. А у иной бабушки в дальней деревне хоть и весь дом перекосит, кажется, вот-вот носом ткнется в землю, он стоит, болезный, и тепло еще держит, ждет терпеливо, когда его подрубят.

Пока архитектора в районе не было, испокон веков в деревнях в разнобой дома ставили, и так до середины текущего столетия все и строили. Нельзя сказать, чтобы совсем не было планировки деревень, она была, конечно, только исходила из естественных условий и здравого смысла, никто ее никому не доказывал, а строил, сообразуясь с природой, вкусом и необходимостью. Каждый крестьянин дом ставил так, чтобы приглядно было и чтоб соседу не мешать, вот и ладно получалось. В этих подмонастырских землях чаще всего встречаются деревни с домами, расположенными вдоль дороги по обе стороны, как, например, деревни Плахино, Усково, Окулово, Бековское, или “кустом” на холме, как Загорье, Филиппово, Емишово, или вдоль озера, как большинство деревень. И эта линия “вдоль” получалась причудливой, как тропинка в лесу. Едешь по такой деревне и любуешься выдумкой и мастерством каждого хозяина. А среди бараков едешь, будто по тюремному коридору тянешься.

Вот деревня с чудесным названием Родино, а Плешево теперь стало Лесово, попытки переименовать Шишкино в Ромашкино не подтвердились популярностью. Так и осталась деревня Шишкино, за нею Погорелка, а там и Захарьино. Самая путаная деревня Щёлково. Там не то что линейкой, но и оглоблей не мерено. Тетя Валя Бибиксарова рассказывала, что, когда она вышла замуж из Яршева в Щёлково, в первый же день заблудилась: пошла за водой на озеро, да на обратном пути и проплутала, вернулась домой с другого конца деревни. И она не была одинока.

В прошлую перепись населения счетчики в один дом дважды приходили, а иной обходили стороной. А деревенька-то всего домов на двадцать. Если смотреть на нее со стороны, кажется, что все дома к озеру гурьбой выбежали, да так и застыли впопыхах. Там все фасады на разные стороны глядят: у одного — на дорогу, у другого — на озеро, у третьего — в огород.

Теперь этот неповторимый хаос повсеместно исправляется с помощью районного архитектора. Он хоть и не имеет архитектурного образования, зато знает, чего совсем нельзя.

— Нельзя, — говорит он, например, — строиться в заброшенной деревне.

— Почему нельзя?

— Она неперспективная.

— Ну и что? Построит кто-нибудь дом, жизнь начнется.

— Нельзя, — заверяет он. — Раз неперспективная, то и баста.

Много, конечно, чего интересного у нас нельзя, гораздо скучнее — что можно. Ну, в дальних деревнях его проекты силы особенной не имеют, там воли больше, а вот в Ферапонтове — другое дело. Тут все равняется по линеечке. В связи с этим надо рассказать одну историю.

Задурил голову председателю сельсовета заезжий художник и продал свой проект на бетонно-гипсовый монумент — памятник воинам, погибшим в войне. Вообще в нашей губернии не утратили любовь к придорожным скульптурам. Первой по дороге от Вологды у Молочного вас встречает тетя с ведром. Злые языки шутят, что эта тетка тащит домой совхозное молоко. Неподалеку от нее выбегает каменная девочка с каменным мячиком. В Кашкалино за автостанцией дебелая баба, растопырив ручищи, с трудом удерживает огромного осетра. Проезжая совхозные земли, у Шелохова можно видеть ту же каменную девочку, что и у Молочного, только не с мячиком, а с козочкой, в этом году ей покрасили юбочку и кофточку, а лицо оставили белым. У Никольского Торжка сторожит дорогу воин-афганец, а на некотором расстоянии от него женская фигура с распахнутыми руками и лентами. В ногах ее огромные цифры и таблички с именами. Это следы военной памяти. Перед Кирилловской развилкой на возвышении громоздится большой лось с ветвистыми крашеными рогами — объект любителей фотографироваться на фоне чего-нибудь внушительного. А перед самым Ферапонтовым гнездится веселая компания из медведей, ежика и зайчика. Там обычно пасут коров, и забавно видеть, как чья-нибудь буренка входит в круг этих окаменелых зверушек или пытается слизнуть с медведя коричневую подкраску.

Наш монумент не попал на дорогу, остался в селе. Отдала председательша бабкины рубли, собранные со всего сельского мира, добавили к тому недостающие совхозные деньги, потом уж стали проект разглядывать. А куда денешься? Купили вещь — надо ее ставить. Судили-рядили, место искали. У магазина место видное, а ну как забулдыги станут там вино пить? На дорогу ставить тоже не захотели. Как это памятник на дороге будет стоять, вроде бы и не нужен вовсе и вон его из села? Лучше бы, конечно, на кладбище, но тогда он в селе не будет виден. Поискали-покумекали, да и порешили на сельском сходе ставить на горке Осиёна. Она давно уже не горка, потому что была песчаной, ее срыли целиком и полностью, назвав карьером. Рассказы о том, какое гуляние красивое здесь было на высоком берегу, давно никто не вспоминал, и название-то горки с трудом припомнила самая авторитетная бабуля.

Мемориал размечали прямо в натуре: повыше к дороге будет памятник на постаменте, от него пойдут аллеи к озеру Паскому в несколько рядов, а в конце аллей — танцплощадка. То есть, тут и поплачем-повспоминаем, тут и потанцуем.

— Что ж за дело у памятников плясать? — недоумевал старый учитель.

— А что плохого? — отвечают. — Сельский сход так решил.

Ну ладно, решил, так решил; теперь опять все в жизни сходом решают, не как раньше, рассудив обстоятельно, по-стариковски, а берет верх тот, кто погорластее и побойчее.

Разровняли трактором неровности, огородили место для монумента. А его никто еще живьем не видел, его нельзя увидеть, пока не поставят, потому что он частями упакован в ящиках.

— А какой он из себя будет? — любопытствуют мужики.

— Да хто его знает? Говорят, солдат стоять будет, — ответил тот, кто помоложе.

— Человек с ружжом? — не мог успокоиться один мужик.

— Да отступись ты от меня, не ведаю. Спроси у директора, совхоз деньги давал, — отрезал моложавый и закурил.

— А сколько денег-то дали? — не унимался мужик в кепке задом наперед.

— На собрании сказывали — тринадцать тыщ.

Мужик присвистнул:

— Поди, чистый мрамор.

— Белый камень, а не мрамор.

— Гипса, что ль? Так у него нос отвалится на морозе. Тринадцать тыщ! — замычал мужик и пошел к директору Михайлову, размечавшему аллею. — Слышь, Виктор Николаич, а станьте так, как на памятнике солдат стоит. Охота поглядеть.

— Чево? Я не стану, — негрозно возвысил голос директор, — иди вон в контору, там и гляди, проект на стене висит.

— А чего нынче-то не будут ставить солдата-то? Одни деревца сажаем. Мужики вон говорят: давно бы поставили, да голову потеряли.

— Не ври, давай. Сам голову не потеряй. Приедут художники, будут устанавливать. Надо, чтоб все готово было. — А помолчав, добавил, — вчера из “Зари коммунизма” звонили, просили им продать. Куда там, в мае уже художники прибудут. Самим, говорю, надо.

— А вы продайте, — предложил мужик хитро, — а мы себе мраморный купим за такие тыщи!

— Ну, ты даешь, продавальщик! Подумай сам, как я могу его продать? Давай я лучше тебя продам, а взамен новый трактор куплю. Иди вон ямы копать, торф подвезли, сейчас за березами съедут, — закончил разговор директор.

— Ну что, — подначивали мужики, — стал Михайлов, как солдат стоит? Теперь ты стань — нам тоже поглядеть охота. — Все засмеялись, а потом заторопились к лопатам — разворачивался трактор с тележкой.

На площадке было оживленно, вышло все село на посадку памятного сквера. Натягивали веревки, вбивали колышки на разном расстоянии, размечали аллеи. Несколько рядов березок, а по краям — елки с сосенками. Рыли ямы, выкорчевывали из них булыжники, клали торф и сажали по линеечке. Все покорно сажали, а один мужик вдруг взбунтовался. Пошел на берег, вырыл рябинку да и сунул в свою лунку, где должна была березка расти.

— А я, — говорит, — рябину посажу.

— Да как же? Ведь все березы будут, что она тут одна делать будет, твоя рябина? Нельзя. У них и на деревья проект есть. — Попробовал унять его сосед. — А ну как ягоды будут красные на березе?

— А я вот рябину посажу, — заупрямился мужик.

И посадил. Посадил свою диверсию против линеечек и струночек, и ни в какую не уступил. Что с ним поделаешь?..


(с) Е.Стрельникова



Написать отзыв
Поля, отмеченные звездочками, обязательны для заполнения !
*Имя:
E-mail:
Телефон:
*Сообщение:
 

Домашняя страница
священника Владимира Кобец

Создание сайта Веб-студия Vinchi

®©Vinchi Group