П. И. ЧЕЛИЩЕВ
Путешествие по Северу России в 1791 ГОДУ
 етр Иванович Челищев родился 14 августа 1745 года. Он происходил из дворян Смоленской губернии и был сыном воронежского гарнизонного секунд-майора. 1 января 1762 года он был принят в пажеский корпус и пробыл в этом заведении четыре с небольшим года. С ним обучался там А. Н. Радищев, известный впоследствии автор «Путешествия из Петербурга в Москву».
В начале 1766 года императрица Екатерина пожелала отправить нескольких воспитанников пажеского корпуса за границу для изучения наук в Лейпцигском университете. В числе выбранных двенадцати юношей находились и Челищев с Радищевым.
Пребывание за границей доставило Челищеву возможность приобрести хорошее образование. О службе Челищева по возвращении в Россию ничего почти не известно. Во всяком случае видного служебного положения он не сумел приобрести и в 1790 году был только секунд-майором в отставке. Когда над Радищевым разразилась гроза, Челищев оказался на дурном счету при дворе, однако не подвергся никакому преследованию.
В мае 1791 года Челищев предпринял путешествие по северным областям России, причем проехал в направлении с юго-запада на северо-восток Олонецкую губернию, посетил средние части губернии Архангельской, западные уезды Вологодской губернии и восточные — Новгородской; в декабре 1791 года он уже возвратился в Петербург. Главным, по-видимому, побуждением, которое руководило Челищевым, была любознательность; быть может также и то, что как человек искренно религиозный он желал поклониться многочисленным святыням Русского Севера.
Путевые записки Челищева представляют чрезвычайно богатый материал для изучения народной жизни Русского Севера в конце XVIII века и вместе с тем свидетельствуют, что автор их был человек светлого ума, дельного образования и благородного, независимого образа мыслей.
Челищев имел, по-видимому, намерение издать свои путевые записки, но это случилось спустя много лет после его смерти по инициативе члена-учредителя императорского Общества любителей древней письменности графа С. Д. Шереметева.
Челищев умер 25 сентября 1811 года и похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, где поставлен ему памятник.
Отрывок из «Дневника» П. И. Челищева публикуется по первому и пока что единственному изданию 1886 года.
ОТРЫВОК ИЗ «ДНЕВНИКА»
Во оном монастыре каменных церквей 8... В восьми церквах семнадцать престолов.
Обыкновенное богослужение монашеское ежедневно отправляется во обоих Успенском и Введенском соборах, в коих для сего и ради собирающегося к заутрени и обедне тамошнего и приезжающего народа и наблюдается некоторая чистота; в других же церквах служба бывает только в те дни, когда тех храмов праздники, почему в них и чистоты ни малейшей не наблюдается, а наипаче в помянутом Предтеченском монастыре, где лишь только отворили мне Предтеченскую церковь, то во оной возле дверей показался сумет снегу, против царских дверей на диаконском месте куча галичьего навозу в толщину пальца в два; посреди церкви нашли мертвую галку, ибо по неимению во оной церкви в верхних окнах стекол, все кормящиеся в монастыре галки от холодной и ненастной погоды имеют убежище в се церкви. Когда же стали служить молебен, то они, как бы помогая нам петь, приударили на своих голосах внутри ж церкви столь громко, что наших и не был слышно. А в другой Сергиевской церкви накладено в притворе щепы под самый свод. При ней из старинной братской трапезы архимандрит Карпинский отделывает для себя кельи. И в церкви ж равноапостольного князя Владимира, что при Успенском соборе, по неимению ж в ней в окнах стекол, весь пол и князей Воротынских (...) гробницы замело снегом, и вырытые из земли при копании фундамента человеческие кости в ней стоят просто на носилках не опрятанными по христианскому обряду опять в землю. За таковое о церквах нерадение некоторые трудники ропщат на архимандрита за то, что он в починку церквей ежегодно из казны получает триста рублей, кроме подаяний от доброхотных людей; к тому же, из штатных служителей имеючи своих мастеров, не может починить уже стекол, а не только что другое или новое сделать. Архимандричьи и все монашеские кельи в великом беспорядке и нечистоте. При архимандричьих кельях садик из нескольких больших кедровых деревьев, на коих по малому числу бывает шишек.
Возле Предтеченского монастыря на речке Сияге деревянная баня, каменные хлебные анбары, рыбный двор, и на оной же речке Сияге во особой ограде о двух жерновах толчаи и об одной толчае мельница.
Во оном монастыре для обучения российской грамоте церковнических детей и латынскому языку да синтаксису имеется состоящая в двух классах семинария (...) В ней ректором архимандрит, а учитель — присланный в сей Кириллов-Белоезерский монастырь из Новагорода на смирение игумен Пахомий; он получает на содержание себя из семинарской суммы сто семьдесят рублей. В ней на собственном своем содержании в проезд мой обучалось церковнических детей до ста человек; из них, кои окажутся к наукам способны, те отсылаются в Невскую семинарию в вышние науки (...)
В книгохранительнице всех сортов печатных и письменных до трех тысяч книг, по порядку поставленных на полках (...) В ружейной палате нет ничего хорошего, а несколько куч лежит старинных переломанных лат, шишаков, ружейных стволов, лож и замков, порошниц, стрел, луков и прочих мелочей. Хотя ж прежде было и много древних любопытных вещей, но как по несмотрению от тягости свод, на котором оне лежали, рассыпался, то те вещи совсем переломало, а другие землею, кирпичом, песком и известкой засыпало, что их и отыскать не могли. В особой палате хранится старинная медная и оловянная, никуда не употребляемая, не составляющая ни малейшей важности посуда.
24-го числа ноября, в день тезоименитства Ея Величества, который я препровождал во оном Кирилловом монастыре. Сей день не точию в городах и монастырях, но даже и в приходских церквах, в рассуждении церковной церемонии, отправляется самою лучшею утварью и священническим облачением. Здесь же, напротив того, была сия церковная церемония совсем не ожидаемым мною порядком (...) Против обыкновенных, не праздничных дней отмена была только в том, что архимандрит с двумя иеромонахами служил, и при прочтении по окончании молебна многолетия один раз из пушки выпалили, да когда вышли из церкви, пришел штатной команды барабанщик поздравлять с барабанишком у крыльца. Вот как в славном сем монастыре отправлялся день тезоименитства общей сей благодетельницы, которая смиренных сих отшельцев облегчила трудов управлять 24-мя тысячами душ и обуздала роскошь, не приличную их сану.
В оном монастыре в старинные времена и до отобрания от монастырей крестьян монахов бывало от семи до восьми сот человек. Ныне же, по положению его в Новогородской губернии и епархии в первоклассный штат, в проезд мой был архимандрит из малороссиян Иоакинф Карпинский (...), при нем наместник иеромонах Варсонофий, казначей иеромонах Платон; простых иеромонахов — 4, иеродиаконов — 3, белый диакон — 1, монахов — 7, бельцов, чтущихся к пострижению,— 4, штатных служителей — 26. Из них есть резчики, столяры, плотники, иконописцы, кузнецы, маляры, слесари и золотари. Они все довольствуются штатным ежегодно из казны получаемым жалованием, тысячью двумя стами рублей, и получают не малую от приезжающих купцов и богомольцев за службу плату. В нем монашеских пустых келий до двухсот пятидесяти. Сверх того, в некоторых имеются присутственные места, духовное правление, уездный и нижний земский суды, уездное казначейство и нижняя расправа; а управа благочиния и городовой магистрат в городском посаде.
Я ни в одном монастыре не видал такой бедной трапезы, как у них. У архимандрита с помянутыми игумнами стол всегда в келье и чрезвычайно дурной: например, из чайника чайную траву, что выбрасывается, он употребляет на ботвинью зимнюю и крепко расхваливает. Он, правду сказать, почитается из самых ученых наших монахов и их лучших проповедников, к тому же трезвый чрезвычайно человек и постник большой; но к чему служат сии добрые качествы, когда попущением его обветшалый дух и нерачительность общественно все расстроили? Там нет ни нравов, ни благочиния, ни радения ни в чем и ни в ком: архимандрит никогда не приходит за трапезу; наместник запоем пьет беспросыпно месяца по два; казначей без казны и без просвещения, и братья, приходя с своими ставчаками и ложками за трапезу на не покрытом столе, обсевши кой-как, насилу разделили с шумом беднейшую их и невкусную пищу; а ежели они при мне не напились домертва, то это для того, что у них не только вина и пива не было, но даже и дурного квасу в обрез стало.
Ничто так не жалко смотреть, как на место, где мощи чудотворца стоят. Сие место, где наши цари и государи поклонялись, ныне не прибрано, без всякого благоговения, без всякой чистоты, пол весь в снегу, окошки так загрязнены, что солнечных лучей не пропущают, свет же в сие святилище входит только в разбитые пряслы и в отворенную настежь дверь, ибо по счастию пред нею нету притвора; иконостас, большею частию разобранный, не золотом и не краскою прикрыт, а пылью почти на палец (...)
Оный по монастырю названный город Кириллов открыт в 1780 году. В нем превращенного из монастырского слободского крестьянства, второй и третьей гильдии купечества и мещанства мужеска с девятьсот, а женска пола — с тысячу душ. Из них имеющих оборотного капитала до десяти тысяч рублей купца с три; другие же весьма малый имеют капитал. Главный их торг состоит дегтем, смолою и белоезерскою рыбою, что все накупивши у крестьян своего и Белоезерского уезда в большом количестве, кому на сколько наличный денежный капитал позволит, для перепродажи водяною комуникациею отвозят в Санкт-Петербург, Москву, больше же в нижние города, откуда по продаже сих своих товаров, из Санкт-Петербурга немецкие товары и виноградные напитки, из Москвы московские товары, а из нижних городов всякий хлеб, больше ж рожь, что и продают жителям того уезда, приезжим господам купцам и крестьянам. Не имеющие ж для торга капитала, московские и немецкие товары покупают у приезжих с разных городов на ярмонки купцов и, распродая оные в своем городе и в уезде по ярмонкам, имеют в торговле оборот и для своих семейств пропитание. Мещане, имеючи торг мелочными нужными для крестьянства товарами, настоящий промысел имеют рыбою, которую они продают в городе и по уезду. Не имеющие ж никакого торгу и рукоделия, каковых там большая часть, те отходят в Санкт-Петербург, Москву, Ярославль, Вологду и в другие города, кому куда способнее, в заработки, в заводы, сидельцы и в разные черные работы, а туда ездят на нанемших купеческих с товаром барках лоцманами и работниками.
Во оном городе бывает три годовых ярмонки: 1-я — в память преподобного Кирилла Белоезерского, июня девятого числа, 2-я — Успенская, 3-я — Введенская. На оные множество с товаром приезжает купечества из Вологды, Белоезерска, Новагорода, Тихвина, Череповца, Устюжны, Петрозаводска, Олонца, Вытегры и по малому числу из Санкт-Петербурга, Москвы, Твери и Ярославля; а также во множественном количестве с съестными припасами и с разными домашними продуктами и рукоделием собираются со всех ближних уездов крестьяне (...)
В Кирилловом монастыре пробыл с 22-го по 25-е число ноября.
|
