Круглый стол, состоявшийся в рамках 12-го Всероссийского музейного фестиваля "Интермузей - 2010" обернулся не только очередной встречей многочисленных представителей музейного сообщества, которые съехались в Москву из разных регионов страны. Мероприятие, посвященное обсуждению животрепещущей темы, касалось судьбы национального достояния России и проходило под названием "Музеи и религиозные организации - диалог во благо общества".
о причине необыкновенной емкости этой темы, рабочая встреча с участием в ней музейщиков и представителей государственных учреждений, была заранее разделена на две части и, в результате, вылилась в полноценный научный семинар. Начав с обсуждения самого горячего на сегодня вопроса - концепции законопроекта "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения...», участники аналитической встречи вновь и вновь возвращались к этому аспекту. Что ни говори, но в настоящее время, как свидетельствовало о том абсолютное большинство докладов и реплик, именно произвольное администрирование, пусть и разной степени откровенности, главенствует сегодня там, где должен был доминировать закон.
В мероприятии участвовали заместитель Министра культуры РФ Андрей Бусыгин, директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева Геннадий Попов, заместитель генерального директора Музеев Московского Кремля по изучению, охране и реставрации памятников архитектуры Андрей Баталов, зав. отделом древнерусского искусства Государственного института искусствознания Лев Лифшиц, исполнительный директор Исполнительной дирекции ИКОМ России Галина Андреева, начальник управления сохранения и популяризации культурного наследия Министерства культуры Московской области Елена Куценко, генеральный директор Государственного музея искусства народов Востока Александр Седов и другие представители музейного сообщества и государственных ведомств. Досадно, что предполагавшиеся участники круглого стола со стороны религиозных организаций от диалога на этот раз предпочли уклониться, хотя на самом фестивале некоторые из них все же были замечены.
В начале работы круглого стола был определен его регламент, в котором предполагалось отдавать предпочтение прежде всего конкретике. "Общие слова, которых мы с вами можем наговорить сколько угодно, это, конечно, приятно, - заметил один из чередующихся модераторов встречи. - Но давайте, все же будем исходить из того, что наиболее важно именно сегодня, из того, что не терпит никаких отлагательств и что требует нашего немедленного реагирования".
Изначально предполагалось, что открывать мероприятие будет выступление заместителя Министра культуры, однако оно состоялось чуть позже, уже после того, как прозвучал доклад о ситуации с передачей Русской православной церкви ряда знаковых исторических музейных объектов и территорий. Среди таковых были названы ныне находящийся в распоряжении РПЦ Костромской музей, переданный церкви на основе ликвидации музея Ипатьевского монастыря и Костромского художественного музея. Площади, утерянные музеем не компенсированы до сих пор, хотя времени, в течение которого кормят обещаниями, прошло немало. С некоторой вариацией складывалась ситуация с Новым Иерусалимским музеем, где изначально церкви предполагалось передать монастырь. За музеем намеревались оставить часть площадей для поддержания всего комплекса в порядке. Однако, РПЦ постепенно захватила все, и музею рекомендовали искать себе что-то с в лучшем случае "с видом на монастырь". Однако, договориться , хотя и с большим трудом, все же удалось.
Так же, в принципе, развивается сегодня история с Рязанским историко-архитектурным музеем заповедником. Сегодня он лишается всего, что самостоятельно восстановил. Недавно музей утратил половину площадей и все основные объекты, после чего годовая посещаемость упала на 100 тысяч человек, так как люди теперь не могут взглянуть на интерьеры знаменитого Успенского собора, оказавшегося в распоряжении патриархии. Территория старинного посада древней Рязани, которая является ценным археологическим объектом, была ориентирована музеем к сохранению для исследований, однако именно она особо настоятельно требуется сегодня церковью, чтобы осуществлять здесь ее ведомственное строительство.
Сообщение эксперта "Экокультуры" Николая Фризина было аккуратно проиллюстрировано видеорядом, состоящим из фотоматериалов, на которых были запечатлены объекты культурного наследия, схемы и карты территорий, документы. Вот на таком печальном фоне и началось ожидаемое выступление замминистра культуры Андрея Бусыгина. Тем не менее, лейтмотивом выступления был призыв собравшихся, а в их лице и всего музейного сообщества к диалогу.
Делая небольшое отступление, стоит заметить, что обращение к такому способу решения разного рода противоречий, как диалог, сегодня мало у кого способно вызвать возражения. Это оптимальная форма общения: именно в диалоге, а не в споре, как принято считать, и способно рождаться всегда нечто позитивное и конструктивное. Вероятно, потому такая форма и воспринимается сегодня, как одно из несомненных достижений цивилизованного общения. Поэтому, настойчивость замминистра, равно как и прочих государственных чиновников самого разного уровня, неизменно призывающих к нему с разных трибун, вполне понятна и не может не заслуживать уважения. Разумеется, при условии, что все участники диалога к нему стремятся.
Успехам одного из таковых и было посвящено в основном выступление Андрея Бусыгина. Высокий представитель министерства культуры Российской Федерации говорил об обстоятельствах, связанных с работой над проектом ФЗ "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности". "Мы обсуждаем сегодня здесь важный вопрос, тот который беспокоит сегодня музейное сообщество. В то же время, абсолютно верно названа наша сегодняшняя дискуссия – а именно "диалог во благо общества, - начал свое выступление замминистра. – Диалог, который должен привести в конце концов к выработке той точки зрения, что передача объектов религиозного назначения религиозным организациям должна идти на благо всего общества – и верующих и неверующих, и православных, и представителей иных конфессий – прежде всего традиционных, которые есть в России". Оговорившись о том, что проблемных прецедентов при передаче объектов церкви и в самом деле немало, Бусыгин заметил, что, по его мнению, "многое зависит не от содержания даже, а от тональности, в которой должны вестись разговоры, чтобы мы могли придти к удовлетворяющей всех точке зрения. Лично для меня и министерства самой трудной проблемой вот уже пятый год является проблема Рязанского музея-заповедника. Честно говоря, не знаю почему снизилась на сто тысяч посещаемость Рязанского кремля. Потому что, на его территории есть еще два собора, который были заняты один архивом областным, а другой архивом ЗАГС. Оба собора находились в жутком состоянии, но в настоящее время освобождены и находятся в процессе реставрации, которая надо сказать очень быстрыми темпами движется вперед. Вот это – тот первый позитивный момент, который мы получили от поручения президента найти положительное решение в вопросе передачи ансамбля Рязанского кремля Русской православной церкви. Потому что, если бы этого поручения не было, эти два собора так и были бы забиты архивным материалом. …Что касается Успенского собора, где действительно, великолепный иконостас, который требует реставрации, я думаю, что музей здесь модет найти вполне приемлемые возможности с тем, чтобы те, кто хочет ознакомиться с этим иконостасом, смогли беспрепятственно пройти в Успенский собор".
Далее чиновник сообщил, что на прошлой неделе РПЦ потребовала Христорождественский собор, в котором, разумеется, после передачи останутся все иконы и отделка, еще один храм за пределами территории Рязанского музея. А пока осваивает площади "дворца Олега".
"Мне не хочется сейчас спорить о том, целесообразно или нецелесообразно передавать РПЦ часть объектов Рязанского кремля и не хочется спорить о том, что это – дворец Олега или архиерейский дом", - продолжил Бусыгин. – Но, что касается нового здания, я не могу согласиться, что это место, на котором ничего не может быть построено, потому что это недалеко от кремля, рядом со зданием рязанского театра. Причем, там уже разработан эскиз – здание очень неплохое со всеми необходимыми помещениями и так далее".
Вероятно, если бы в мероприятии принимали участие защитники музея, которым его руководство в этом воспрепятствовало, то они обратили внимание на то, что действительность, мягко выражаясь, серьезно расходится с причесанными официальными комментариями происходящего. Что, спор о целесообразности передачи церкви музейных объектов не просто возможен, но и необходим, как бы ни запаздывала постановка этого вопроса. Что он, так или иначе, непременно выльется в раскрытие "имущественного секрета" Московской патриархии, что собственником недвижимости Рязанского кремля она никогда не была, как, впрочем, и остальных уже полученных ею под шумок объектов.
Сомнений в том, что это, пусть и в разной степени, но понимают все – и в музейном сообществе, и в церкви, и в среде чиновничества, - практически нет. Разница лишь в отношении различных "понимающих" к таким привычным уху каждого человека характеристикам любой деятельности, как "правовой" и "противоправной", "этичной" и "неэтичной", "нравственной" и "безнравственной".
Подавляющее большинство обществ различных цивилизованных стран в результате исторической эволюции приходит к правовому принципу организации, как к оптимальному условию существования. Это означает, что все явления общественной и государственной жизни регламентируются нормами права, выраженными в законодательствах. Нарушения законодательств, при этом, являются преступлениями закона разной степени тяжести, наносящими обществам различный ущерб – моральный, материальный или духовный. Поэтому, столь важный вопрос, как судьба национального достояния в цивилизованном государстве, в огромной мере зависит от правового регламентирования всего, что с ним происходит. И, конечно же, степени соответствия законному регламенту деятельности всех, кто имеет непосредственное отношение к распоряжению этим достоянием.
Последние события напомнили всем об опасности беззакония, как это ни парадоксально, появлением пресловутого законопроекта о передаче национального достояния негосударственным организациям. Специалисты в области права указывают на множество противоречий документа конституционному принципу светскости государства и нормам действующего законодательства. После того, как эти обстоятельства были преданы гласности, "кулуары", в которых РПЦ (с 2003) и Роскомимущество (с 2007) работали над проектом, были расширены допуском в них Министерства культуры РФ. Поэтому, комментарии на круглом столе Андрея Бусыгина по поводу нынешнего состояния проекта, представляются весьма ценными.
Замминистра приступил к ним сразу после сообщения об официальном взгляде на проблемы Рязанского музея: "Каковы перспективы этого? Вот здесь я бы хотел обратиться к тому законопроекту, который в последнее время очень активно обсуждался на заседаниях рабочей группы, в составе которой принимали участие работники Министерства культуры России. Последнее совещание состоялось у Александра Дмитриевича Жукова 28 мая этого года. Должен сказать, что законопроект в том виде, в котором он существует сейчас, я бы сказал, радикальным образом отличается от того, который был разослан Минэкономразвития года два назад в субъекты федерации. Сделано это было без ведома Минкультуры и, конечно, это всполошило всех, кто имеет отношение к хранению культурных ценностей. Потому что тот законопроект был сделан достаточно лихо, без привлечения специалистов в сфере охраны памятников, музейного сообщества. Подошли так: имущество – оно и есть имущество, вот, и давайте имущество передавать.
Тот законопроект, который подготовлен сейчас, очень сильно отличается. И в нем есть один положительный момент: в статье 7-ой есть положение, что "срок передачи религиозной организации государственного или муниципального имущества религиозного назначения не может превышать 6 лет со дня принятия к рассмотрению заявления религиозной организации".
Сейчас таких сроков нет, законодательно они не установлены. Поэтому, зачастую, должен сказать уважаемому собравшемуся здесь сообществу, часто даже не церковь настаивает на том, чтобы мы скорее вывели музей, а настаивают очень многие государственные чиновники. Даже не Росимущества, а скажу откровенно - есть и работники прокуратуры, и других ведомств – они делают это нельзя сказать, что официально, но очень настойчиво. Готовят проекты поручений чтобы "рассмотреть и передать в самое ближайшее время". Здесь мы законодательно будем защищены. Потому что, если речь идет о предоставлении помещений, а там находятся какие-то государственные музей – как церковь Ильи Пророка на Воронцовом поле, в которой сейчас фондохранилище музея Востока… для него Росимущество долгое время нам ничего не предлагало, а из администрации президента нам все время "указивки" шли: скорее освобождайте, скорее освобождайте. Правда, в настоящее время мы находим уже приемлемое решение… Так вот, здесь мы теперь защищены – "шесть лет".
… Кроме того, в законопроекте дважды – в 1-о1 статье и в 12-ой – говорится о том, что под действие этого закона не подпадают музейные, архивные и библиотечные фонды. Первая статья говорит, что " Настоящий Федеральный закон определяет порядок безвозмездной передачи в собственность или в безвозмездное пользование религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной собственности, государственной собственности субъектов Российской Федерации и муниципальной собственности (далее - государственного или муниципального имущества религиозного назначения), за исключением передачи имущества религиозного назначения, относящегося к музейным предметам и коллекциям, входящим в состав Музейного фонда Российской Федерации…" - обратите внимание, говорится не о государственной части, а о всем музенйом фонде – "…или документам, входящим в состав Архивного фонда Российской Федерации, или Национального библиотечного фонда".
И в 12-ой статье части 2 "Передача религиозным организациям государственного или муниципального имущества религиозного назначения, относящегося к музейным предметам и коллекциям, входящим в состав Музейного фонда Российской Федерации, или документам, входящим в состав Архивного фонда Российской Федерации, или Национального библиотечного фонда, регулируется законодательством Российской Федерации о Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации, законодательстве Российской федерации об архивном деле в Российской Федерации, а также законодательством о библиотечном деле".
…. Честно говоря, нас в Минкультуре смущает только одно – и об этом я заявил на совещании у Александра Дмитриевича Жукова – что эта статья 12-ая названа "переходное положение". Название этой статьи как бы говорит о том, что, мол, это "сейчас - переходное положение", а потом может быть это законодательство будет и пересмотрено…
Я прямо заявил у Александра Дмитриевича, что министерство культуры категорически возражает против пересмотра законодательства о музейном деле, как сегодня, так и в обозримой перспективе. Он согласился, сказал, что "это ваше право, это предмет широкого обсуждения, но сейчас в законе это зафиксировано".
Еще один момент - это статья 5-я: "при передаче объекта культурного наследия в собственность или безвозмездное пользование религиозная организация принимает на себя обязательства по сохранению объекта культурного наследия, которые являются ограничениями (обременениями) права собственности (пользования) на данный объект и указываются в оформляемом в установленном порядке охранном обязательстве пользователя (собственника) объекта культурного наследия.
Сейчас мы практически реализуем норму этой статьи при передаче Новодевичьего монастыря Русской православной церкви. Он передается не в собственность, конечно – и в собственность он не может передаться, поскольку, мало того, что это особо ценный объект, но и объект, который внесен в список ЮНЕСКО. И мы сейчас с Государственным историческим музеем решаем практические задачи.
Передача недвижимости сопряжена, конечно, с передачей пяти иконостасов, которые в храмах Новодевичьего монастыря. … Они созданы для этих храмов, но это уже музейные предметы. И возникает вопрос: каким образом обеспечить их сохранность и кто отвечает за их сохранность? Во первых, сложен сам вопрос передачи, потому что там есть и драгоценные камни, и оклады – то есть драгметаллы. Все это необходимо точно задокументировать, подписать акты приемки передачи. И церковь должна будет дважды в год в Гохране отчитываться о состоянии этих камней и драгметаллов… А музейные работники должны будут иметь доступ для постоянного контроля за состоянием икон в этих иконостасах и самих иконостасов… Поэтому в настоящее время создана комиссия состоящая их представителей московской епархии и работников ГИМа, которые скрупулезно описывают каждый предмет. Причем, владыка Ювеналий даже сказал о том, что "да, вот у нас есть сроки окончательной передачи, но мы не будем торопиться, а давайте лучше синхронизируем сроки передачи недвижимости и с тем временем, когда мы готовы будем принять эти иконостасы..
…Патриарх сразу после подписания документа – в марте… - о передаче, тут же прислал в министерство письмо в котором просит оставить на своих местах те музейные предметы, которые исторически связаны с Новодевичьим монастырем и находились там со времени его создания… Это письмо в настоящее время находится на рассмотрении в ГИМе…"
…Еще один вопрос: передача Новодевичьего монастыря будет означать то, что те денежные потоки, которые формировались в связи с посещениями Новодевичьего монастыря – они конечно уже в ГИМ попадать не будут – они выпадают. Это – проблема, которая требует изучения на предмет возмещения этих выпадающих доходов. Причем, нужно сказать следующее: при всех наших документах, которыми мы руководствуемся сейчас – это 490 и ряд других документов – говорится о том, что предметы религиозного назначения передаются церкви для использования по их прямому назначению. То есть, в богослужении. Но, вот, в последнее время – и об этом свидетельствует опыт Ипатьевского монастыря и Рязанского музея заповедника, - представители соответствующих епархий говорят уже о том, что "да, мы прекрасно понимаем, что это предметы, представляющие большую историко-культурную ценность, что это 15-ый, 16-ый, 17-ый век. Мы понимаем, что они не могут использоваться в богослужениях, и поэтому мы будем образовывать епархиальные музеи, древлехранилища - такие которые были в 19 и начале 20 века. .
… Кстати говоря, уже есть письмо настоятеля Соловецкого монастыря, основная часть предметов которого находится в коллекции Московского кремля, на предмет того, чтобы все это вернуть церкви. …однако, условий хранения там, в том числе материально технической базы, еще не создано. Поэтому, когда будет создано, тогда и будем говорить"…
… В этом законе говорится, что имущество будет использовано в соответствии с уставными целями данной организации. Поэтому, если Новодевичий монастырь в своем уставе запишет, что они имеют возможность создать в нем древлехранилище, то эти предметы будут передаваться, как бы из музея в музей. Но законодательно это сейчас пока еще не разработано – есть только опыт Сергиева Посада, где владыка Феогност является замдиректора музея и отвечает за то, что находится в его древлехранилище.
Короче говоря. Нам приходится искать юридические, правовые и организационные формы взаимодействия музеев и церкви. Но, должен сказать, что этот закон касается, прежде всего, не музеев – он касается огромного количества храмов, принадлежащих не только Русской православной церкви, но и иным конфессиям, в частности, Старообрядческой церкви. Кроме того, это и буддизм, и иудаизм и ислам. Закон касается передачи не музеев, а тех храмов, в которых расположены те или иные учреждения – таких много и в Москве, и в других регионах. Там или склады, или архивы или другие предприятия…
В законопроекте есть еще такой пункт: "Объекты культурного наследия федерального значения передаются только централизованным религиозным организациям".
Что имеется в виду? То или иное здание церкви может попросить приход. Контроль за этим приходом достаточно сложен, поскольку имеются многочисленные случаи, когда делаются достройки, пристройки и так далее. А когда централизованная религиозная организация ответственна, то здесь контроль может быть гораздо более строгим и совместным".
Непосредственно после этих слов замминистра культуры высказал довольно интересное замечание, на которое присутствующие отреагировали молча: "Причем, к сожалению, поскольку у нас церковь по Конституции отделена от государства, мы в этом законе ничего не можем написать, что бы мы хотели от церкви. А мы бы, конечно, многое хотели. Мы хотели бы, чтобы в Московской патриархии был создан отдел охраны культурного наследия, и обязательно. Мы бы конечно, хотели, чтобы в духовных семинариях и академиях были введены курсы не просто церковной археологии… а серьезные курсы по подготовке соответствующих специалистов. Есть в Свято-Тихоновском университете, но этого мало и необходимо поставить это на более широкую основу. Есть еще и другие требования. Но получается, что федеральный закон – это закон государственный, и мы не можем этого прописать, а должны искать какие-то другие формы – прошу заметить! - юридических, правовых отношений с Русской православной церковью".
Прежде, чем мы продолжим публикацию репортажа, на этом пункте следовало бы остановиться особо. Потому что, именно здесь из уст высокого чиновника прозвучало описание той драматичной, совершенно неадекватной ни здравому смыслу, ни праву абсурдной ситуации, которая существует у всех на виду, но видна отчего-то лишь сравнительно небольшому количеству наших сограждан.
Данный законопроект предусматривает оформление регламента отношений между двумя субъектами – светским государством и отделенными от него по закону религиозными организациями. Религиозные организации по закону не вправе формировать политику государства, вмешиваясь в его дела, а государство не вправе вмешиваться во внутреннюю жизнь религиозных организаций. Однако, являясь теми же полноправными юридическими лицами, что и любые другие общественные и частные организации, религиозные организации могут выступать в статусе сторон при заключении договоров или в судебных разбирательствах, могут являться потерпевшими и нарушителями, обладают гарантиями охраны своих прав и несут ответственность за результаты своих действий. Членами этих организаций являются в подавляющем большинстве граждане Российской Федерации, деятельность которых также регламентируется нормами действующего российского законодательства.
Так, в чем же проблема? Почему в упомянутом законопроекте, как в любом грамотном договоре не прописаны права и обязанности обеих сторон, деятельность которых должен бы регулировать задуманный Федеральный Закон? Что мешает в процессе работы над законопроектом руководствоваться ... Законом?
Догадаться о главном препятствии этому, наверное, несложно, потому что это не "политика", а наш "идеологический быт".
Изначально порочной была сама идея, ради которой замышлялся законопроект. Как становится ясно при столкновении нового законопроекта с существующим Законом, она заключалась в попытке придать видимость законности фактической ликвидации государственной музейной системы с передачей хранящихся ею ценностей, представляющих общенациональное достояние, не кому-то, а отделенной от государства и - исходя из принципа строгой иерархичности - в сущности "частной" структуре. Заслуги же в организации очередной попытки передела собственности принадлежат немалому количеству светских и церковных чиновников, действия которых подчинены требованиям тотальной коррупции, стремящейся к окончательному вытеснению Закона.
Продолжение ч.2
ч.3
ч.4
|