История
Достопримечательности
Окрестности
Церкви округи
Фотогалерея
Сегодняшний день
Библиотека
Полезная информация
Форум
Гостевая книга
Карта сайта

Поиск по сайту

 

Памятные даты:

 

Праздники

Памятные даты

 

Наши сайты:


Подготовьте себя заранее к поездке в

Ферапонтово

http://www.ferapontov-monastyr.ru/
http://ferapontov-monastyr.ru/catalog/
http://www.ferapontovo-pilgrim.ru
http://www.ferapontovo-archive.ru
http://www.ferapontovo-foto.ru/
http://www.ferapontov.ru/
http://www.patriarch-nikon.ru/
http://www.tsipino.ru/
http://a-russian-troika.ru
http://a-hippotherapy.ru

Прогноз погоды:


Ферапонтово >>>


Яндекс.Погода


На главную Карта сайта Написать письмо

На главную Библиотека Литература о Белозерье Альманах "Памятники Отечества", № 30. Северная Фиваида Герольд Вздорное. ЛЕТОПИСЕЦ ФЕРАПОНТОВА

ГЕРОЛЬД ВЗДОРНОЕ. ЛЕТОПИСЕЦ ФЕРАПОНТОВА


ГЕРОЛЬД ВЗДОРНОВ


ЛЕТОПИСЕЦ ФЕРАПОНТОВА


ИВАН ИВАНОВИЧ БРИЛЛИАНТОВ


Церковная и околоцерковная литература дореволюционной эпохи, прежде всего XIX и начала XX века, на редкость богата описаниями монастырей и отдельных храмов. Это и понятно, если учесть место и роль церкви в народной и общественной жизни царской России. Особенно велика церковная литература, относящаяся к монастырской истории. Вряд ли какой из более чем тысячи монастырей, существовавших в России к началу века, не имел одного-двух, а то и доброго десятка разновременных изданий, в которых излагались обстоятельства возникновения иноческой общины и подробно описывались монастырские здания и находящиеся в них предметы старины. К этой своеобразной исторической литературе, увы, не составлено сколько-нибудь полного указателя. Сотни публикаций рассеяны в разного рода местных и специальных журналах, газетах и сборниках, не поддаются учету даже отдельно напечатанные брошюры и монографии. А между тем среди этого перечня печатных изданий есть немало замечательных произведений, которые принадлежат перу видных ученых и краеведов, превосходно знавших историю предмета. К числу таких не стареющих образцов историко-церковного жанра по праву относится монография И. И. Бриллиантова о Богородице-Рождественском Ферапонтовой монастыре.


Иван Иванович Бриллиантов родился 25 января 1870 года в селе Цыпино неподалеку от Ферапонтова монастыря. Его отец — Иван Михайлович — был священником в храмах Илии Пророка и великомучеников Георгия и Димитрия на местном погосте. Уже одно это обстоятельство предопределило дальнейшую судьбу Ивана Ивановича. Подобно трем своим братьям он пошел обычной для детей из духовного сословия стезей: в возрасте десяти лет мальчик был отдан в уездное духовное училище в городе Кириллове, после завершения которого родители перевели его в Новгородскую Духовную семинарию. Несмотря на малоблагоприятную обстановку такого рода учебных заведений, ярко запечатленную в «Очерках бурсы» Н. Г. Помяловского, Иван Иванович отлично миновал программу семинарских наук, но, быть может, желание приобретать новые знания послужило причиной того, что он не стал священником. С 1891 года Иван Иванович — студент Петербургской Духовной академии, куда несколькими годами ранее поступил и его старший брат Александр. За вычетом семи лет, когда Александр Иванович преподавал в Тульской Духовной семинарии, вся зрелая жизнь братьев Бриллиантовых была отдана родной академии: Александр Иванович занимал здесь кафедру общецерковной истории (1900— 1918), а Иван Иванович состоял в должности помощника инспектора и одновременно преподавал в двух столичных духовных училищах. Будучи холостыми, они снимали общую квартиру, что не могло не способствовать и общности их интересов в научной и просветительской работе. Даже каникулярные летние месяцы они неизменно проводили вместе в родной деревне Цыпино, и, надо думать, книга Ивана Ивановича о местном крае постепенно вызрела из впечатлений от совместных прогулок по окрестностям.

В отличие от Александра Ивановича Бриллиантова, автора ряда монографий и статей, литературное наследие Ивана Ивановича невелико. Собственно говоря, им подготовлены всего лишь две работы, причем обе они приурочены к юбилейным датам. Возникли они как бы по случаю: в 1897 году он опубликовал небольшую брошюру к 500-летию Кирилло-Белозерского монастыря, а в 1899 году появилась его книга о Ферапонтовой монастыре.

Несмотря на широкую известность Ферапонтова — прежде всего из-за фресок Дионисия, которыми украшен собор Рождества Богородицы, — книга И. И. Бриллиантова знакома только специалистам, изучающим историю местного края. А между тем она заслуживает совсем иного отношения: это, без всякого сомнения, лучшая книга о Ферапонтове. Она дает взвешенную, иной раз даже осторожную, но на редкость полную и живую картину истории как собственно Ферапонтова монастыря, так и его ближайших окрестностей.


Соответственно основной своей цели — по возможности доступно рассказать об истории местного края — И. И. Бриллиантов берет в качестве ключевых сюжетов три темы: историю Ферапонтова монастыря и его древних зданий, историю десятилетнего пребывания в Ферапонтове патриарха Никона и очерк о родном для автора селе и погосте Цыпино. Судя по материалам его личного архива, И. И. Бриллиантов пользовался немалым числом старинных книг, рукописей и документов, которые способствовали основательности его труда. Обращаясь к неизданным в то время житиям двух первых игуменов Ферапонтова — преподобных Ферапонта и Мартиниана,— он реконструировал первоначальную историю обители и затем ее расцвет в XV—XVI веках. Яркой чередой возникает перед нами портретная галерея известнейших церковных деятелей, связавших свою жизнь с Ферапонтовом и нередко тут же погребенных.

Но не только первые строители Ферапонтова прославили монастырь. XV и XVI века оказались особенно щедрыми на пребывание здесь деятелей церковной культуры. Вызванные из тьмы прошлого, они словно живые проходят перед нами в книге И. И. Бриллиантова: и пермский епископ Филофей, и епископ суздальский Ферапонт, и бывший киевский митрополит Спиридон, и основатель углицкого Учемского монастыря Кассиан, и заезжий агиограф серб Пахомий, и русский писатель ферапонтовский инок Пассий. Однако две исторические фигуры поставлены И. И. Бриллиантовым на первый план: ростовский архиепископ Иоасаф, скончавшийся в Ферапонтовом монастыре в 1514 году, и опальный патриарх Никон, сосланный царем Алексеем Михайловичем в Белозерье и десять лет проведший в Ферапонтове. Именно Никон, чье имя было известно каждому русскому человеку, пробудил новый интерес к Ферапонтову, и едва ли не сразу после появления книги И. И. Бриллиантова началась новая глава в истории монастыря, продолжающаяся и по сей день. Однако в этой главе довольно скоро определился другой акцент, связанный с вопросами не истории как таковой, а истории искусства, причем и тут И. И. Бриллиантов показал себя в качестве открывателя. Он первым опубликовал надпись на софите северного дверного проема с упоминанием имени художника Дионисия и его детей, расписавших монастырский храм Рождества Богородицы, и высказал обоснованное предположение, что это тот же художник, который в 1481 году вместе с двумя другими иконописцами был приглашен для написания иконостаса в Успенском соборе Московского Кремля. Примечательно, что заказчиком московской работы Дионисия был ростовский архиепископ Иоасаф, бывший, судя по всему, и заказчиком последнего, самого выдающегося творения Дионисия — фресок Ферапонтова монастыря.


История Ферапонтова невольно поражает исследователя резкими перепадами славы и захудалости. Уже в XVII веке обозначились черты кризиса, и ссылка сюда в 1667 году патриарха Никона красноречиво показывает Ферапонтово как своего рода неогороженную тюрьму. Переписка монастырских властей с Москвой на предмет содержания опального патриарха полна жалобами на бедность и скудость обители, для которой Никон явился, с одной стороны, обузой и неприятностью, а с другой стороны — источником выгоды и привилегий, поскольку высылавшиеся из Москвы средства на относительно сносное житие Никона в какой-то мере поддерживали и предназначенный ему монастырь. Удаление Никона в 1676 году в Кириллов обернулось заметным ухудшением Ферапонтова, быстро клонившегося с этих пор к окончательному разорению и упадку. В 1764 году, когда по указу императрицы проводилась «инвентаризация» российских монастырей, Ферапонтов едва избежал упразднения: он оказался последним в ряду уцелевших третьеразрядных монастырей, обреченных, по существу, на вымирание из-за недостатка монахов и средств на их содержание. Так, собственно, и случилось в 1790 году, когда по решению Синода он был наконец закрыт и превращен в обыкновенный сельский приход. Ферапонтов беден своей иконографией, сохранилось не более пяти-шести его изображений «дофотографического» периода. Одно из самых старых — вид монастыря на иконе XVIII века преподобных Ферапонта и Мартиниана, хранящейся в Кирилловском музее. Именно эта икона была известна и И. И. Бриллиантову, который воспроизвел рисунок с нее в своей книге. Несмотря на повреждения живописи, икона дает хорошее представление о состоянии монастыря накануне его закрытия. Он был тогда обнесен деревянной оградой с башенками по углам, вдоль южного и восточного прясел ограды стояли невысокие (кажется, одноэтажные) кельи и амбары, в восточной стене прорублены ворота на хозяйственный двор, а на скошенном северо-западном прясле стены — водяные ворота, через которые возили и носили воду из озера в поварню: скат холма в этой части монастыря был тогда более пологим, чем теперь. Близ озерной отмели с западной стороны стояли амбары и бани, а через протоку между Бородавским и Паским озерами, как и ныне, был переброшен деревянный проезжий мост. По существу та же картина представлена и на рисунке 1835 года — с той, однако, разницей, что значительная часть ограды утрачена, на руинах поварни и у торца Святых ворот сооружены двухэтажные деревянные дома, перед аркой ворот устроен навес, а в нижней части реки Паски видна внушительная часовня, увенчанная крестом. Несколько иначе написана панорама монастыря в 1868 году на стене в церкви Мартиниана близ раки преподобного — здесь все, на первый взгляд, по-прежнему, но монастырь заключен в кольцо каменной ограды, сооруженной настоятелем прихода Арсением Разумовским в 1840 году.


Конечно, рисунки, гравюры и живописные изображения Ферапонтова дают лишь общее представление об ансамбле монастыря и не в состоянии дать истинную картину сохранности его отдельных зданий и художественных памятников. Настенное изображение в церкви преподобного Мартиниана способно даже ввести нас в заблуждение, поскольку решительно все представлено тут как после капитального ремонта и реставрации. Но уже книга И. И. Бриллиантова, выход которой состоялся ровно треть века спустя, опровергает это ложное впечатление: автор в немногих словах отмечает запустение и ветхость монастыря. Когда вскоре после выхода книги было проведено специальное инженерное обследование зданий Ферапонтова, выяснилось, что подавляющая часть их уже давно находилась на грани скорого разрушения и исчезновения. Книга И. И. Бриллиантова появилась как нельзя более кстати, так как она послужила толчком к началу научной реставрации и восстановлению Ферапонтова. Издание, предпринятое с научной целью, неожиданно, быть может, для самого автора предопределило всю дальнейшую необычную судьбу Ферапонтова монастыря.

По обычаю, И. И. Бриллиантов разослал свою книгу не только друзьям и специалистам, но и ряду влиятельных лиц, обладавших правом или возможностью сделать что-то для улучшения монастырской, церковной и народной жизни в его родных местах. Одно из ответных благодарственных писем он получил от игуменьи Иоанно-Предтеченского Леушинского женского монастыря из Череповецкого уезда Новгородской губернии, в состав которой по тогдашнему административному устройству входили Ферапонтово и Цыпино. Игуменья Таисия была известна в общественных кругах как энергичная устроительница новых и возобновительница старых женских монастырей и вместе с тем как близкий друг выдающегося церковного деятеля этой эпохи Иоанна Кронштадтского. Иван Иванович в полной мере оценил отклик на свою книгу, посколько он содержал практические предложения по восстановлению Ферапонтова. Вот текст письма Таисии: «Милостивый Государь, достопочтеннейший Иван Иванович! Простите неоплатную Вашу должницу за ее упорное и долгое молчание! Назовите ее за это как хотите: неаккуратной, невнимательной, небрежной и тому подобной, только — не неблагодарной; ибо я и действительно весьма и весьма признательна Вам за присланный мне Вами экземпляр «Описания Ферапонтовой пустыни», этот Ваш многополезный и священный труд. Прочтение его произвело на меня то впечатление, что во мне возгорелось сильное желание возобновить эту старинную святую обитель, превратить ее, конечно, в женскую. Не почтите добрейший Иван Иванович, эти слова мои пустыми, как говорит ся, для прикрасы сказанными думаю. Вы знаете, что я не из таковых, говорю Вам серьезно — что я даже задумывалась, как бы осуществить эту мысль; одно только что решительно обезоружило меня, то это сознание, что неудобно же мне самой навязываться на такие дела; а если бы был хоть малейший намек со стороны архиепископа — я бы не отказалась. Ведь кроме моей Леушинской обители, как известно Вам, совершившейся при моем посредстве (конечно, единственно с помощью Божией) из ничего до настоящего своего благоустройства и благолепия, которым превосходит она и первоклассные монастыри, Господь привел мне устроить или, вернее сказать, споспешествовать устройству и еще 3-х обителей в разных губерниях по благословению о. Иоанна и по просьбе местных епископов и, конечно, прежде всего не без соизволения нашего Владыки. И все эти обители уже существуют и несмотря на свое новоначалие — процветают. А Ферапонтова обитель, можно сказать, под руками, и я бы не отказалась приняться за дело. Только силы-то мои действительно уже заметно уходят, здоровье изменяет, по всему видно, что старость входит в свои права. С другой же стороны, думаю, не своими силами совершаем мы дела таковые, а сила Божия действует в немощах наших. Пишу это Вам только для того, чтобы сообщить, какое впечатление произвела на меня Ваша книга...»

В той части своего труда, где речь идет об окрестностях Ферапонтова, особое внимание автора обращено на выяснение истории села и погоста Цыпино, находящихся в полутора километрах к югу от монастыря. Здесь находился дом родителей, и все окрестности — холмы, луга, пашни, речки, озера, леса, дороги и тропы — с детских лет были известны ему как самые близкие и милые места на свете. Дом Бриллиантовых в Цыпине напоминал собою мелкопоместную «дворянскую усадьбу», атмосфера которой в значительной мере определялась принадлежностью двух братьев Бриллиантовых к элитарному профессорскому и административному составу Духовной академии, а одной из сестер — Агнии — пребыванием в столичном институте благородных девиц. Два других брата Бриллиантовых — Леонид и Вениамин — тоже пошли по учительской части: Леонид окончил Духовную семинарию в Новгороде, а Вениамин, исключенный из той же семинарии «за нарушение установленного порядка поведения за богослужением», обучался позже в Петербургском университете. Семья в целом была в Цыпине оазисом интеллектуальной жизни, который, как и тысячи других усадеб в разнообразных уголках царской России, не мог не повлиять на окружающую действительность. Это был в равной мере дом веры и дом образования. Недаром в 1902 году при открытии новой церковно-приходской школы на Цыпине преемник Ивана Михайловича Бриллиантова священник А. М. Фомин, женатый на Екатерине Ивановне Бриллиантовой, произнес речь, в которой прозвучала знаменательная мысль: «Школа есть место святое и после церкви самое важное». И совсем не случайно, наконец, то обстоятельство, что подавляющее большинство прежних и нынешних Бриллиантовых было и остается в благородном сословии учителей сельских и городских общеобразовательных школ. Дом Бриллиантовых в Цыпине был построен в 60-х годах прошлого столетия и первоначально ничем не отличался от домов соседей-крестьян: это была одноэтажная изба-пятистенок со светелкой на чердаке, с огородом и небольшим числом хозяйственных построек на заднем дворе. Около 1900 года был надстроен второй этаж с балконами, бревенчатые стены обшиты тесом, и дом приобрел городской вид. В нем появляется кабинет Александра Ивановича с профессорским письменным столом, в двух комнатах размещается обширная библиотека с книгами на русском и многих иностранных языках, оба этажа наполняются предметами городского быта, зеркалами и всем тем, что выделяет жильцов подобного дома из общей крестьянской среды. С течением времени выращивается сад с фруктовыми деревьями и ягодными кустарниками, высаживаются цветники, розарий, редкие сорта овощей, а в свободных от застройки частях села — еловые и березовые аллеи и даже рощи. Круглый год в этом доме кипела жизнь, слышались неумолчные ребячьи голоса, а в летние месяцы начиналась беззаботная каникулярная пора. Праздники, свадьбы, крестины, похороны, открытие сельской школы, приезды на каникулы и отъезды в Петербург Александра и Ивана Бриллиантовых, охоты, катание в лодках на Ильинском и Бородавском озерах, прогулки в лугах, посещение монастыря и погоста, вечера в доме, сбор ягод и яблок, варка варенья, покосы, жатва хлеба и льна — все это запечатлено в семейном фотографическом альбоме Бриллиантовых, уцелевшем у Г. Л. Чичериной (урожденной Бриллиантовой) в городе Лихославле Тверской области. Это полнокровная жизнь дореволюционной деревни, на которой держалась вся прежняя российская действительность.

Двадцатые и тридцатые годы разметали большую и дружную семью Бриллиантовых. Притеснение новой властью «попов» и духовенства вообще сильно ударило по семье в целом, поскольку уже в 1918 году были закрыты и Духовная академия и духовные училища в Петрограде. Резко меняется личная жизнь автора книги — Ивана Ивановича. В 1918 году он возвращается в родной дом на Цыпине. Это было бегством от петроградского голода, холода и разрухи. Но и здесь, в тогда еще совсем глухом, медвежьем углу пространнейшей Новгородской губернии, все стронулось с вековых мест. Ивану Ивановичу приходится менять службу: с 1918 года — он член местного (Цыпинского) сельсовета, с 1920-го — уполномоченный Кирилловского отдела народного образования по охране памятников искусства и старины, член комиссии по окончанию реставрации Ферапонтова монастыря, в 1922-м — член комиссии по изъятию ценностей из местных церквей. Однако все более и более жесткие административные меры в отношении всех бывших, теперь бесправных лишенцев, окончательно выбрасывают Ивана Ивановича из активной общественной жизни. Отныне на десять лет вперед его время распределяется между Цыпинской крестьянской трудовой артелью и нерегулярным преподаванием в начальной Цыпинской школе.

Оживление научно-реставрационных работ в Ферапонтове, частые приезды столичных ученых, художников и студентов возобновляют в Иване Ивановиче прежний интерес к памятникам старины. Когда поздней осенью 1919 года он получил задание составить охранные описи историко-художественного имущества в Ферапонтове и Ферапонтовской волости, показалось, что жизнь возвращается в прежнее русло. Но все оказалось не так.

Начало коллективизации, поощряемый официальной советской властью разгул воинствующего атеизма, полное разрушение всех ранее существовавших крестьянских и административных структур уже в 1928—1929 годах поставили Ивана Ивановича Бриллиантова в положение бесправного и беззащитного человека. Общество подавлено страхом, обрываются регулярные письменные контакты, даже родственные связи.

Начало тридцатых — самая темная, неясная страница в истории Цыпина и И. И. Бриллиантова. 10 июня 1930 года в Ленинграде арестован Александр Иванович, а 19 января 1931 года в селе Цыпине — Иван Иванович. По официальным сведениям из архивов местной чека, Иван Иванович Бриллиантов был расстрелян, вероятно в Кириллове, 23 февраля 1931 года, причем одновременно с ним погиб и его близкий родственник о. Александр Фомин. О месте их захоронения известий нет, как нет и сообщений о кончине Александра Ивановича.

По странной случайности усадьба Бриллиантовых сохранялась, хотя и пустовала, еще несколько лет. Лишь в декабре 1934 года составлен акт конфискации библиотеки в доме на Цыпине (в этом списке числится 363 наименования на иностранных языках). Но постепенно исчезали и другие вещи и разрушались опустевшие дома. А потом исчезло и село Цыпино.

Тем, кто посещал Цыпино только за последние тридцать лет, нелегко представить, что это была прекрасно возделанная и плотно заселенная местность. В XIX веке Ильинский приход на Цыпине включал в себя около двадцати деревень и насчитывал более тысячи прихожан. Половины названных деревень теперь попросту нет, не говоря уже о прихожанах. Разрушение былого началось сразу после 1917-го и продолжалось до середины 50-х годов, когда из опустелого села были вывезены бывший дом Бриллиантовых (в Кириллов) и бывшая церковно-приходская школа (в Ферапонтово). В 1935 году взорвана и к 1959 году постепенно разобрана каменная церковь, затем понемногу и незаметно разобрана местными мужиками на кирпич церковная ограда, недавно упали каменные ворота, заросло диким бурьяном старое кладбище, постепенно валятся на заброшенные могилы дуплистые березы. Место, где находилось само село, заросло кустарником и мелколесьем, как и бывшие неподалеку пашни и луга. Низины заболочены, Цыпина гора — некогда место частых прогулок Бриллиантовых — покрылась густым лесом, описанная Иваном Ивановичем часовня на ее вершине разрушена до основания. Из старых построек, фигурирующих в книге И. И. Бриллиантова, уцелела только деревянная церковь Илии Пророка да каменная сторожка-богадельня близ церковной ограды, купленная в 60-х годах вологодскими художниками Бурмагиными и лишь по этой причине избежавшая полного уничтожения. От села же остался единственный старый деревянный дом псаломщика Кирова. Немногие старожилы могут указать фундаменты от здания школы и направление высаженных Бриллиантовыми аллей и старых дорог.


* * *


Историческая ценность и краткость расстояния от Ферапонтова естественным образом ставят вопрос о восстановлении былого облика этого историко-архитектурного спутника Ферапонтова монастыря. Чудом сохранившиеся цыпинская школа и дом Бриллиантовых должны быть возвращены из Ферапонтова и Кириллова на свои исконные места. Цела и может быть возвращена в бриллиантовский дом его прежняя обстановка. Возможна и необходима полная реставрация погоста, благо все здания были вовремя сфотографированы И. И. Бриллиантовым с разных сторон и сохранились их фундаменты и нижние части стен. Все сходится к тому, чтобы здесь был создан филиал Ферапонтовского музея и чтобы в доме Бриллиантовых была воссоздана та историческая атмосфера, в которой возникла книга Ивана Ивановича о Ферапонтове, и его окрестностях.

Домашняя страница
священника Владимира Кобец

Создание сайта Веб-студия Vinchi

®©Vinchi Group